Шиллер, Кимберли и медные трубы РадиоБенда Фокина

Шиллер, Кимберли и медные трубы РадиоБенда Фокина... или техно с человеческим лицом

 
Как рождаются мелодии в современном мире? Как выглядят стройные ряды нотных знаков, прежде чем оживут от соприкосновения с инструментами? Музыка нашей эпохи - грани тысячелетий - должна уже при рождении быть отмечена печатью современности, но, оказавшись под властью исполнителей, желает и красивой остаться, и волнующей воображение. На чём бы её ни исполняли, каковы бы ни были особенности новейших методов компьютерного звукоизвлечения. Иначе это не музыка.
Однако же не будем забывать, что прежде всего музыка отражает внутреннее состояние своего автора, а затем и исполнителя. Как и любой другой продукт человеческой деятельности. Когда-то, с изобретением электрооргана HAMMOND В-3, музыкальной эстафете был дан новый импульс. Большинству талантливых исполнителей отход от акустической музыки не сулил ничего, кроме разочарований. Пока арсенал нового звучания ограничивался лишь электроорганом да электрогитарой, появившейся гораздо раньше клавишного синтезатора, у плеяды рождённых в 20-е годы 20-го века великих музыкантов была ещё возможность вскочить на подножку уходящего в будущее поезда. Но так ли просто это было сделать тем, кто с детских лет, по словам поэта, упивался гармонией, а затем и сам создавал прекрасные мелодии, воплощаемые в чистых звуках классических инструментов — фортепиано, духовых, ударных и контрабаса? Философу джазового фортепиано Биллу Эвансу под влиянием наступающего джаз-рока всё же пришлось опробовать электропианино, но сила нового звучания едва не сломала хрупкие плечи (он и физически был некрепкого сложения) этого музыкального гиганта. Эванс так и не приобщился к модным электрическим веяниям, оставшись навсегда одним из тех музыкальных китов. Имя его означает не просто Личность в искусстве, но и целую школу пианизма.
А вот более молодому (на 11 лет) пианисту и композитору Херби Хэнкоку удалось не только вскочить на подножку набирающего скорость модернизированого музыкального локомотива, но и быстро занять место одного из машинистов. Получив инженерное образование, он с завязанными глазами запросто управлялся со сложнейшими микросхемами, успешно извлекая придуманный им же неповторимый электронньш звук. Готовность к встрече с веком электроники помогла Хэнкоку одному из первых овладеть электропианино Rodes (не без помощи своего учителя — величайшего новатора Майлса Дэвиса) и клавинетом Hohner и способствовала тому, что в студии от записи к записи оказывалось всё больше синтезаторов и компьютеров.
Имя же самого Дэвиса стоит в этом царстве особняком. Кроме музыкального таланта, он обладал уникальным даром новатора. И за годы пребывания на сцене создал столько нового, что за ним было не угнаться даже звёздам первой величины. Музыкальный мир обязан ему тем, что в конце 1960-х - начале 1970-х годов из-под удара надвигающейся армии тяжёлого рока была выведена когорта талантливых музыкантов.
В 1968 году Хэнкок оставляет бэнд Дэвиса и ныряет в самую глубь электронной музыки. Новые инженерные решения Артиста позволили ему сделать свои записи более объёмными, усложнить их ритмический строй и структуру. Создав свой оригинальный саунд, Хэнкок в глобальном музыкальном эфире отвоевал собственное подпространство. Изучая буддизм, Мвандиши (таков был его сценический псевдоним — дань африканским  корням) открыл  относительно своей конечной цели простую истину: он должен делать своих слушателей счастливыми.
Вершиной творчества Хэнкока остаётся его по сей день новаторский альбом 1973 года с устрашающим названием «Head Hunters* («Охотники за головами») с блестящим хитом «Chameleon» («Хамелеон»). Чеканные синтезаторно-компьютерные ритмы Хэнкока, оживляемые старой, изысканной гармонией, вплетались в основу, создаваемую ритм-секцией его фанк-бэнда. Надо отметить, что Волшебник (так прозвал своего ученика Дэвис) был не просто мастером музыкальной электроники, но в первую очередь высокообразованным и талантливым музыкантом. Начав учиться играть на форте - пиано в возрасте семи лет, Хэнкок довольно скоро — в одиннадцать — завоевал репутацию вундеркинда, сыграв первую часть одного из фортепианных концертов Моцарта.
Вот вкратце предыстория того, что мы сейчас называем высококачественной современной музыкой.
На современном музыкальном Олимпе, который талантливые инженеры оборудовали километрами проводов и тысячами микрочипов и разъёмов, безусловно, ярких имен не так уж и много: Андре Маруани, Жан Мишель Жар... (и все они пришли из конца 70-х — начала 80-х годов XX века). Причём заметьте: я уже перешёл к чистой электронной музыке, модной среди десятков, если не сотен, миллионов молодых слушателей. Классический джаз во всём мире давно занесён в Красную книгу, и коммерческие доходы его в современном музыкальном бизнесе настолько малы, что в расчёт этот жанр уже не принимается (печально, но факт).
Современные музыкальные направления похожи на сплетение железнодорожных путей на крупной узловой станции. Около двух десятков устоявшихся течений по преимуществу заряжены мощным компьютерным содержанием. Многие из них оказывают на молодую растущую психику вредное воздействие. Исполнители такой «музыки» не только имеют отталкивающий внешний вид (что является их сценическим образом), но и содержанием своего «творчества» прививают молодежи тягуче-удручающий настрой тотального нигилизма, совершенно необходимый для победы в мире капитала...
С музыкальными алхимиками вроде «Химических братьев» из Англии как будто всё ясно. А как же обстоят дела на фронте хорошей музыки, основу которой составляет мелодия, понятная образован¬ному, добропорядочному слушателю?
Не будучи поклонником электронной музыки, я — в основном для понимания современных музыкальных веяний — прослушал ряд модных среди нынешней молодёжи групп. И больше недели такого самобичевания выдержать не смог. Но будь я министром информации в мировом правительстве, несколько музыкальных направлений всё же бы оставил. Ведь в них присутствует и блюзовая, и этническая, и, конечно же, джазовая составляющая. Тут надо при¬знать, что классическая музыка и джаз — это в кайф для очень малого процента земного человеческого братства. А вот остальным миллиардам что дадите послушать для поднятия настроения? Кому поручить и кому доверить эту важную и сложную миссию — писать и исполнять хорошую музыку?
Правильный ответ лежит, как обычно, в плоскости золотого сечения. Помните? Точка С делит отрезок АВ по принципу золотого сечения, если АС : СВ = СВ : АВ. Значит, для золотого сечения в мире музыки необходимы три позиции, в нашем случае три исполнителя, чтобы создать то, что ляжет на слух гармонично, и без личностей здесь никак не обойтись. Так и случилось: в начале нынешнего жаркого июня, в период между цветением киевских каштанов и лип, три таких человека сошлись воедино. Они встретились не случайно — в удачную комбинацию их свела та самая формула золотого сечения. Итак: Кимберли (Ким) Сендерс, Кристофер фон Дайлен и Александр Фокин. Афро-американка, немец и украинец.
С каждым из них удалось пообщаться лично, кроме того, посчастливилось в течение нескольких часов наблюдать за их совместной работой на двух репетициях. А иначе, без глубокого погружения в процесс создания музыки, не посмел бы представить вниманию своего читателя эту тему. Да и давно хотелось побывать на репетиции музыкантов первой величины. Концерт, конечно, остаётся концертом, но он не даёт чувства полной приобщённости к великому миру Музыки. Только змеёй в узком пространстве между инструментами и ногами музыкантов, толь¬ко, как хамелеон, слившись с окружающими предметами, можно всем телом распластаться на этом золотом сечении, которое держат на своих плечах, словно атланты, вдохновенные творцы. Фоторепортаж, подкрепляющий эти строки, убедит читателя, что лишь таким красивым во всех отношениях людям под силу передать слушателям свой коллективный музыкальный образ. Девиз Владимира Шнейдерова, первого на советском теле¬видении ведущего «Клуба кинопутешествий», будет тут наиболее уместен: «Рассказывать, как красивые люди живут на красивой Земле и красиво трудятся». Попробую и я. Студия звукозаписи Дома Музыки слышала и видела на своем веку многое и многих, но чтобы модная электронная музыка оделась вдруг в дорогой фрак, скроенный по стильным джазовым лекалам?!
Небольшое пространство в студии звукозаписи Дома музыки — между инструментами и многочисленными проводами, где автор, изогнувшись змеёй, поместился, выбрал он сам. На этом пространстве репетировали Ким и духовая секция РрадиоБенда Александра Фокина. Но случилось это лишь на следующий день после прилёта в Киев вечного студента фон Дайлена со товарищи. В вечные студенты определил его я. Стройный, как серфингист, гладко выбритый от подбородка до макушки, с элегантно повязанным лёгким шарфиком под невозмутимым светлым лицом — на это лицо ни разу не набежала хотя бы тень внутреннего волнения. Один раз его техника вышла из повиновения и издала несколько посторонних звуков, будто с далёкой планеты. Не поведя и бровью, а скорее заинтересовавшись вторжением космического разума, фон Дайлен вместе со своим звукоинженером устранил нарушение меньше чем за три минуты.
На четвёрку «технических специалистов» во главе с фон Дайленом смотреть было приятно. Хотя его вход в студию вместе с маэстро Фокиным сначала показался рядовым событием. Но нет. Такприбывает космический экипаж на стартовую площадку. Проверка и настройка техники под аккомпанемент специальных терминов, которые они пасовали друг другу... ни суеты, ни перекуров, ни выходов на пиво... И ведь это только потом, раскладывая по полочкам впечатления от обеих репетиций, я отметил отсутствие пива и сигарет. Вот такими будут студенты грядущих времён, без тяжести и дури стартующие со своей музыкой к звёздным мирам. Пока ещё без Кимберли (она приедет на следующий день).
Итак, быстро освоившись в студии, немцы чётко скоординировали свои действия с маэстро Фокиным — не только короткими фразами, но и невидимыми сигналами, доступными лишь высоким профессионалам. Не является ли ключом, без которого трудно отворить музыкальную кладовую, чувство профессионального братства?
Итак, Кристофер фон Дайлен. Частица «фон» говорит о принадлежности нашего героя к аристократическому немецкому роду. Кристофер не припомнит, чтобы в его семье были музыканты. Однако дальновидный дедушка на всякий случай подарил шестилетнему малышу настоящее, большое фортепиано. Не представилось ли оно в тот день кораблём для преодоления всех мыслимых и немыслимых пространств?
Детство будущего музыканта проходило между Гамбургом и Бременом. Широкие просторы северных немецких земель дают волю воображению, они чем-то сродни голландским пейзажам кисти великих художников прошлого. Так получилось, что непреодолимая тяга к фантастическим путешествиям, рождённая за чёрно-белым пультом фортепиано-космолёта, сыграла главную роль в жизни Кристофера. Теперь он признаётся, что всем жизненным правилам и теоремам предпочитает постоянное движение вперед, открытие новых и новых миров, а что касается глубокой философии и психоанализа, то разве они могут задержать стремительный полёт, если так сильно хочется узнать новые стороны жизни? Быть может, в этом и заключается причина того, что на лице фон Дайлена нет следов, характерных для терзающих себя интровертов. После этого не вызовет удивления факт, что кроме гастрольных поездок (дело-то обычное) Кристофер совершил два длительных путешествия на автомобиле — одно в Китай, а другое в Индию. Мотивы первого уже легли в основу его музыкальных тем, к индийским же темам он только ещё подбирается (хотя уже сочинил известный хит «Берлин—Бомбей»).
А как просияло лицо Кристофера, когда он стал вспоминать о посещении наших бывших братских республик на Кавказе и в Средней Азии и озера Байкал!. Смотрю на посветлевшие от нахлынувших чувств глаза фон Дайлена и думаю: «Вот он, древний, глубоко затаившийся интерес настоящего германца к Востоку. Такой был и у Гессе, и у Дюрренматта».
В число восточных интересов Кристофера входит и Россия. Очень любит творчество Бориса Пастернака, а при упоминании Римского-Корсакова и Шостаковича взгляд «вечного студента» поднялся к небу в подтверждение почитания этих музыкантов. Что же до сценического псевдонима и самого названия группы «Шиллер», то литература и здесь сыграла свою роль. В начале своего творческого пути Кристоферу захотелось положить на музыку стихи великого немецкого поэта Фридриха Шиллера. То была знаменитая «Песнь о колоколе». В мелодии, разумеется, присутствовал колокольный звон, а нетленные строки более чем столетней давности передавались чётким речитативом. И молодой немецкой публике это пришлось по вкусу. Хорошей публике пришлась по вкусу хорошая музыка, да ещё и с таким текстом. Вот так в одночасье фон Дайлена и окрестили Шиллером. И вот уже восемь лет под защитой имени немецкого классика электронно-музыкальные странники со своим всегда юным лидером выдают добротную музыку для думающей молодежи, думающей и, конечно же, мечтающей о том, чтобы когда-нибудь, подобно обоим Шиллерам, разорвать пространство и прочертить свой собственный путь, оставляя светлый след для пока ещё находящихся в раздумье.
(Аристократ фон Дайлен признался: одним из главных мотивов того, чтобы засучить рукава и начать создавать модную музыку для миллионов, была его неудовлетворённость положением дел на исполнительской эстраде. Красивой электронной музыки, которую ему самому хотелось бы слушать, в наличии не оказалось. Если не я, то кто? Не зря же дедушка подарил когда-то маленькому Кристоферу такое большое, блестящее и необыкновенно красивое фортепьяно.)
У Александра Фокина, руководителя своего РадиоБенда, давным-давно сложилось собственное, достойное изучения видение современной музыкальной культуры. Чтобы понять его притязания на уважение музыкального мира, необходимо вспомнить один яркий пример из истории оркестрового дела. Главная задача капитана любой команды — собрать под своим началом и молодые таланты, и маститых исполнителей. Кого бы из оркестровых китов мы ни взяли для примера, у каждого отыщем заинтересованность селекцией музыкальных талантов. За всю историю современной музыки не наблюдалось случая, чтобы знаменитый оркестр имел невыразительную ритм-секцию, а передовая духовиков не состояла бы из ярких, талантливых исполнителей. А если удавалось привлечь под своё крыло гигантов трубы, саксофона или тромбона, руководитель и вовсе был горд беспредельно. И тут не важно, большой ли состав или ограничивается семью-девятью музыкантами, как в радиобэнде Александра Фокина. Успех блестящих аранжировок талантливого лидера могут обеспечить только музыканты первой величины. Ради примера перечислим имена, украшавшие составы разных лет одного из самых ярких долгожителей мировой оркестровой эстрады - Куинси Джонса. Его музыкальной карьере суждено было продлиться более 60 лет. В одной только духовой секции его коллектива блистали трубачи Ли Морган, Тед Джонс, Харри Эдисон, Арт Фармер, а на труднейшей «дудке с кулисой» — тромбоне одно время у него запевал сам Кэртис Фуллер.
Все модные музыкальные стили — фьюжн, рок и поп-музыка, ритм-энд-блюз были пропущены через благодатное горнило джонсоновской музыкальной мастерской...
Куинси Джонс вспомнился сразу после знакомства с творчеством Александра Фокина. Есть категория людей, которых называют «людьми эпохи Ренессанса», имея в виду состояние неутомимого поиска и разносторонние интересы. И ещё одна черта: чем бы они ни занимались, их ждёт успех. Подобно своим знаменитым коллегам по музыкальному цеху, Александр Фокин понимал, что только движение в ногу со временем плодотворно и что славу коллективу создаёт слава отдельных исполнителей. С момента создания РадиоБенда в нём играли лучшие украинские музыканты...
Собираясь на репетицию, я уже знал, что место первой трубы в бэнде Фокина занимает Валерий Щерица — лучший из лучших на просторах от Балтики до Чёрного моря. Людям, далеким от мира музыки, следует знать, что трубачей такого класса можно пересчитать по пальцам. И дело здесь не только в звании «Заслуженный артист», которое носит музыкант из Беларуси, живущий сейчас в Киеве; дело в той бережной виртуозности, с которой он играл в течение всех репетиций. А уж когда его флюгельгорн на следующий день запел вместе с Ким Сендерс, у присутствующих от восхищения и вовсе захватило дух.
В начале 70-х молодого начинающего музыканта Александра Фокина восхитила игра трубача Билла Чейза, лидера группы его имени. На те годы приходится время творческого поиска среди немногочисленной плеяды музыкальных звёзд. Каждый герой музыки того времени считал своим долгом изобрести что-нибудь новое, подарить своему слушателю оригинальный саунд. Так случилось и с Чейзом, безвременно погибшим в авиакатастрофе в неполные 40 лет. Его сейчас помнят в основном те, кто в начале 70-х годов был поклонником раннего джаз-рока. В наше время он незаслуженно забыт, хотя был не менее популярен, чем многие известные до сих пор первопроходцы новой тогда музыки, которую называют ещё термином «White Brass-Rock» («Белый брасс-рок»). Brass с английского переводится как медные духовые инструменты. Группа «Чейз» совершенно не походила по звучанию на своих братьев по джаз-року. Дело втом, что Билл Чейз рискнул составить свою секцию духовых инструментов не из трубы, саксофона и тромбона, которые звучат в очень широком диапазоне, давая аранжировщику возможность большого тембрового разнообразия, а из четырёх труб — из четырёх одинаковых инструментов. Полвека назад «специалисты по воплям» придавали звучанию биг-бэндов своеобразный шик. Сейчас пришло время вспомнить о традициях и отправиться в верхние регистры, которые прибавляют любой мелодии особого драйва. При таком подборе инструментов Чейзу прекрасному трубачу и аранжировщику, удалось найти нетрадиционные методы оркестровки и выжать из высоко звучащей медной группы максимум выразительности.
Александр Фокин - фон Дайлену (вслух): "Мы не будем вам мешать, будем играть, вписываясь в вашу электронную затею".А про себя "Как бы не так. Собрать в своём бенде лучшую духовую секцию в стране - и не вывести музыкальную моду на новый виток? ну уж нет. Будет по-моему... И все останутся, как всегда, довольны". Так и получилось на грандиозном концерте.
Александр Фокин нашел свою формулу успеха. Сегодня его передовая духовиков выглядит следующим образом (слева направо по ходу): две трубы, тромбон, альт-саксофон и баритон-саксофон. Читатель может спросить: зачем такие подробности? Ответ прост. Создание прекрасной музыки — удел избранных. Прослушивание её с удовольствием и пониманием, смакование виртуозной работы каждого музыканта — тоже удел избранных, то есть нас с вами.
Местом моих наблюдений за происходящим во время второй репетиции стала маленькая площадка среди десятков кабелей и проводов за спинами духовиков и — поближе к прибывшей на второй день Ким Сендерс. Побеседовать с ней удалось только во время перерыва, а пока слушал и слушал её пение и просто разговор. Ведь у талантливой певицы и во время разговора голос необычный, а в интонации сразу чувствуется природный артистизм. Женский голос! О нём мы писали в прошлом году, рассказывая о судьбе и творчестве Пегги Ли. Что такое прекрасный женский голос, поющий совсем рядом, вживую, да еще красивые мелодии — объяснить можно лишь мужской арией. Сняв туфли и взобравшись на высокий стул босиком, Ким обменялась несколькими фразами со звукорежиссёром, а затем, после космических интермеццо фон Дайлена, запела... Все в студии замерли, только духовая секция приготовилась в нужное мгновение войти с достойной оправой нежному голосу, льющемуся из горла шоколадной Кимберли. В этот день в руках Валерия Щерицы и Ильи Руснака были флюгельгорны. Кто хоть раз услышит звучание этого инструмента в руках Мастера, тот уже никогда не спутает его ни с чем. В содружестве с флюгельгорном Щерииы голос КИМ уже не летел следом за рассеянным ембиентом вечного студента Кристофера, — он, на секунду засомневавшись, отдался во власть бархатным касаниям белорусского трубача... Потом, во время беседы, Ким призналась, что на дисках, записанных в Германии, её песни звучат не так прекрасно, чем звучали только что, на репетиции с РадиоБендом. «Только, пожалуйста, не говорите об этом Кристоферу», — щурясь от приятного послевкусия объятий духовых, прошептала Ким. Нельзя было не залюбоваться ею: что-то от чёрной персидской кошки, мягкие движения, никаких случайных жестов.
Как у всех мировых звёзд, голос у Ким зазвучал в раннем детстве. Мама хлопотала на кухне, а трехлетняя малышка в это время слушала радио и подпевала льющейся из репродуктора мелодии, всё смелее и громче... Из кухни вышла мамми и улыбаясь промолвила: «Не так уж и плохо». Значит, и вправду неплохо, подумала девочка, раз мама оторвалась от дел... Рано или поздно это должно было случиться, ведь прабабушка юной канарейки была известной певицей в Чикаго в те времена, когда состязались джазовые школы Севера, Юга, Запада Америки и, конечно же, Большого Яблока — Нью-Йорка. Спрашиваю, как проводит Ким время дома, когда нет репетиций и концертов.
- Люблю лежать на полу и смотреть фильмы, которые мне нравятся. Я ведь киноманка, — отвечает она.
Значит, верно мною было подмечено сходство Кимберли с кошкой. Представляю, как она лежит на полу, словно кошка, свободно раскинувшая мягкие лапки... Её отец военный, поэтому их семья уже 18 лет живёт в Германии. Пятилетняя творческая дружба с «Шиллером» доставила ей много вдохновения и артистического удовольствия.
- Ким, когда вас заключил в объятия флюгельгорн Щерицы, а затем, когда запел саксофон, вы просияли, и это было заметно. Почему?
- Мне хорошо знакомо чувство удовольствия, когда рядом играет высококлассный трубач. Я выступала и с Тиллом Броннером, и с Николо Конта, поэтому очень высоко оценила творческий комфорт от того партнёрства, которое предложил господин Фокин.
Да, это так: во время репетиции был момент, когда Ким, подняв руки вверх и обращаясь к Фокину и к духовикам, воскликнула: «Super brass!» — «Молодцы, духовики!».
- А в какое время суток вам лучше всего поётся?
- До полудня не пою никогда, а любимое время - с восьми до одиннадцати вечера. Затем ложусь спать... Собака? Да, у меня есть маленький мопс, которому 11 месяцев. А знаете, как его зовут? Едва увидела, так сразу поняла: похож на Майлса Дэвиса. И назвала в его честь — Майлс...
Вот так дела! Только ей, Кимберли Сендерс, позволительно назвать мопса Майлсом. Может быть, «Чёрный принц» и погрозил бы шутливо с небес шустрому мопсу и его хозяйке серебряным набалдашником своей трости, узнай он об этом. Но услышав голос этой «Чёрной кошки», был бы польщён.
- Я, конечно, люблю старый джаз, без ума от Билли Холидей, но сама пою больше микс, клубную музыку, лаундж... О, Киев — это чудесно. Из гостиницы у меня два прекрасных вида, один из них прямо на Майдан. А в другое окно я рано утром увидела рассвет...
…Когда Кимберли запела "I've seen it all" ("Я всё это видела"), по лицам музыкантов пробежали волны грусти. Каждый думал о чём-то своём, уносясь или в эфир мечтаний, или к чему-то дорогому, но почти позабытому. Но внутренние часы Музыканта точны и настроены так, чтобы в нужное мгновение коснуться любимого инструмента — и...
Прошла неделя. На шумных улицах Киева мне всё время чего-то не хватало. Только удалившись от центральных магистралей, окинув взглядом синий простор над Днепром, настроил свою волну на нужный лад и снова услышал обрывки романтических мелодий фон Дайлена, голос Кимберли, тоскующий по серебряному бархату трубы Валерия Щерицы, четкие и спокойные команды Александра Фокина. То была Музыка Золотого Сечения, зачатая когда-то в колокольном звоне и воспетая Шиллером...
 
Источник: научно-художественный журнал "Геосфера" / Июль 2007
Автор статьи / фото: Игорь ДМИТРУК